Петр Гуйван 10-В класс МОУ КСОШ № 3

- Петр, - сказала мне мама. - Вот тебе задание: надо разобрать антресоль над книжным шкафом, там столько скопилось альбомов, уже не вмещаются. Пока я готовлю обед, давай, займись делом.

Я встал на табуретку, и открыл дверцы антресоли. Да, за долгую историю моей се­мьи скопилось множество фотографий и альбомов. Вот альбомы моей бабушки: они в бархатных переплетах, с рисунками цветов на обложках. А это свадебный альбом моих родителей. Вот альбом фотографий моей прабабушки. А этот альбом в красной коленко­ровой обложке - альбом моего прадедушки. Его сделали 20 лет назад к 70-десетилетию Федора Ильича... Теперь он уже умер. Я открываю альбом.

Первая страница.... Из левого угла тянется выцветшая надпись розовым фломастером: «Поздравляем с юбилеем! Доброго здоровья на долгие годы!». Тут же фотография юбиляра... Перелистываю страницы. Сначала идут довоенные фотографии. Их немного. На них дедушка совсем молодой. Вот он в саду, а тут он с товарищами-журналистами. Следующая страница, всего 4 фотографии - потертые, нечеткие, измятые. Это фото воен­ных лет...

Федор Ильич часто рассказывал о своей жизни, о работе в газете и на радио. И хотя когда прадедушка был жив, я был совсем маленький, один рассказ глубоко врезался мне в память...

*

Когда началась Великая Отечественная война, Макаров Федор Ильич первоначаль­но призван не был. В Финскую войну он остался в снегу раненый, и был подобран едва живой. Обморожение ног... Гангрена... Ампутация?... Но ноги ему спасли. Хотя пробле­мы из-за того обморожения преследовали его и потом. В 41-ом его не взяли на фронт, (сказали - нельзя, варикозное расширение вен нижних конечностей) и он остался в бло­кадном Ленинграде. А когда его оттуда вывезли, он заявил, что хочет на фронт. И добился своего. Его признали годным к нестроевой службе. Потом была Омская школа танкистов, новые Т-34 - модификации 42 года, и место механика-водителя (мой прадед умел раньше водить трактор - вот и пригодилось)...

Куда более поздняя фотография. Встреча ветеранов.... Тех, кто выжил. Я улыбнул­ся, было - и вдруг, подумал - а ведь этой встречи могло и не быть! Если бы он погиб...

Врачи сразу говорили:

- Ездить вы сможете - тут вам ног не надо! Но, если что случится, учтите - из горящего танка вам не спастись!

Он это помнил. Но, как говориться, волков бояться - в лес ни ходить. Но случилось так, что смерть прошла рядом. Очень близко...

**

Лето 1943 года. Курская дуга.

Несколько танков Т-34 остановились на пригорке. Кругом царила почти перво­зданная тишина... Как будто нет не только войны, но и людей вообще. Солнце поднялось уже высоко. Птицы оглашали округу своим щебетом, над лугом летали бабочки, жужжа­ли пчелы... Идиллия... Рай какой-то, да и только...

Механик-водитель Фёдор Ильич Макаров высунул голову в люк танка, и вдохнул полной грудью душистый, прохладный летний воздух. Не всякий поймет радость танки-

ста, проведшего 3-4 часа в стальном нутре танка! Башенный стрелок - тот уже вылез на­ружу как, и многие другие танкисты, и приплясывал на траве перед танком, разминая за­текшие ноги. Старшина Макаров и сам понимал, что подобное не для него, с его-то нога­ми. А, может, оно и к лучшему... Командир ушёл, его вызвали к начальству, а так-то ни­кто из их экипажа наружу не вылез бы. Надо сказать, командира, молодого лейтенанта, они несколько побаивались...

На вид ему было лет 25, младше своих подчиненных. Но лицо суровое, губы плот­но сжаты, угрюм, не разговорчив. Никто не видел, как он улыбается. Суровое лицо их ко­мандира хранило какую-то тайну. Какую - понять никто не мог...

.. .Командир вернулся внезапно. Некоторое время он стоял, прислонившись к тан­ку, размышляя о чем-то, рассеяно покурил и полез в танк.                             

-Кончай перекур! - приказал он.

Впрочем, кругом и так разносилось: «По машинам!».

- Ну вот, что, товарищи. Наша задача - задержать немцев, не пустить их дальше этой высоты. Да, меня предупредили: у немцев новые танки. С «Тиграми» мы еще не встречались.

-А то! - донеслось из башни.

* * *

... Танки двинулись вперед - гребень высоты. Головной танк остановился, встали и другие. Но, немцев не видно было. Танкисты напряженно ждали, сидя в танках, сейчас больше похожих на гигантские железные коробки, раскаленные солнцем и моторами, и пропахших горючим и пороховой гарью.

Так прошло с полчаса. Наконец вдалеке показался немецкий мотоцикл, покружил, держась, впрочем, на безопасном расстоянии, повертелся и укатил назад.

Минуло ещё минут 10, и показались немецкие танки. Вперед вырвалась бронема­шина, большая, похожая на танк на колесах (FdKfz 234 "Puma"). Из люка высунулся не­мецкий офицер, посмотрел на высоту через бинокль, скрылся обратно. Ещё минуты 3 то­мительного ожидания - и немцы перешли в атаку.

Впереди шли три танка T(Pz) 3, за ними тянулись Pz 4 и "Пантеры", замыкали ко­лонну 6 "Тигров" и несколько САУ.

Передовые танки были встречены дружным огнем. Первый загорелся, подняв к не­бу темные клубы дыма. Другой выпустил несколько снарядов, но почти сразу же завер­телся с перебитой гусеницей. Третий повернул назад. Но "Пантеры" упрямо шли вперед. Снаряды их не брали. Но тут одна из "Пантер" подорвалась - и мгновенно запылала яр­ким огнём... Вскоре все поле обернулось адом кромешным - железные махины гитлеров­ских танков поднимали целые пласты земли, снаряды рвались, уродуя совсем недавно спокойный, безмятежный пейзаж, выворачивая кусты и ломая деревья... Над полем боя поднялись целые тучи дыма и пыли.

"Тигры", наконец, развернулись навстречу советским танкам, и медленно, будто нехотя, поползли к высоте. Снаряды рвались на их броне, но танки на них не обращали никакого внимания - ведь пробить лобовую броню "Тигра" снаряды "тридцатьчетверок" просто не могли. Вдруг один из "Тигров" остановился,, завертелся на месте с перебитой снарядом гусеницей, лента поползла по земле, катки немного покрутились и встали. Не­сколько снарядов, пущенных почти в упор, добили стального гиганта.

Другие "Тигры" продолжали упрямо лезть вперед, да и "Пантеры" от них не отста­вали! Хотя несколько тяжелых танков обратились в пылающие костры, пораженные в башни или в боковую, менее крепкую броню, но горели уже и советские танки.

Старшина Макаров сидел на месте механика-водителя, в самом низу, глубоко внут­ри танка. С его места бой представлялся грохотом и шумом, а также редкими коммента­риями товарищей. Сверху донеслось: «Ага, горит, фриц!», а через минуту: «Седьмого подбили!...» Внезапно - гул, грохот и треск, взрыв и срежет стали. Мелькнула мысль: «Попа­ли...»

Что было дальше, старшина уже не помнил... Очнулся он лежа на земле, в метрах 50 от той высоты. «Я жив? Странно... Наверно, кто-то вытащил из танка... Ох... - Он по­пробовал подняться, но не тут-то было - ноги не слушались, в голове гудело, звуки доле­тали как-то приглушенно. - Контузия?... Должно быть...»

Макаров повернулся, приподнявшись на локте. Рядом, привалившись к стволу де­рева, сидел командир. На разорванном кителе запеклась кровь. Лейтенант открыл глаза:

- Живой? Очнулся?...- спросил он. И Макаров, скорее поняв вопрос по губам, неуверен­но кивнул. - Хорошо... .. Вскоре их подобрали санитары.

Прошло три недели. Старшина узнал, что снаряд немецкого "Тигра" попал в бро­ню их танка под углом, и распорол ее в месте стыка с башней. Башенный стрелок, видя пожар, начавшийся при попадании снаряда, выскочил из башни через люк. А командир, сам раненый, вытащил Макарова из горящего, угрожавшего каждую секунду взорваться танка. Врачи были правы - он не смог вылезти сам. Впрочем, дело здесь было ни только в больных ногах - Фёдор Ильич был тяжело контужен, лишился чувств, и конечно, сгорел бы вместе с танком, не спаси его лейтенант.

Когда оба лежали в госпитале, Федор Ильич удивлялся, как это у раненного коман­дира хватило сил вытащить его, рослого, контуженного, неподвижного.

- А тебе, что ж, жить не по нраву? - иронически ответил командир. Но прозвучало это весьма угрюмо.

Они помолчали. Наконец, командир сказал:

- Я больше ни хочу хоронить весь свой экипаж!...

Позже старшина Макаров узнал, что у лейтенанта уже погибали всё подчиненные...

****

- Пётр! Пётр! - услышал я голос мамы - Я третий раз тебя зову, иди же обедать!... А, так ты это смотришь дедушкин альбом... - она подсела рядом и взяла в руки пакет с потрепанными документами, уже ставшими историей, выпавший из груды вещей. Я от­крыл старый военный билет.

... Старшина Макаров потерял ещё три танка. Прошёл многие бои, брал Гданьск, Варен, Мариенбург, освобождал Кенигсберг и Варшаву. Был ранен. Десять раз удостаивался благодарности от лица Верховного командования, получил орден «Отечественной войны» 2-й, а потом и 1-й степени, орден «Красной звезды», медали «За взятие Кенигсберга» и «За взятие Варшавы», «За победу над Германией» и вернулся домой с победой...